ПОСЛЕ МИНЦА

Несколько эпизодов и фото из моего архива. (Не пропадать же добру.)

Директором РТИ после Минца был назначен начальник отдела ускорителей Борис Павлович Мурин. Вот его фото с последнего банкета с участием Минца.
Мне кажется, что назначение Мурина было воспринято большинством сотрудников, как неожиданное. Я же с благодарностью вспоминаю, как в последние недели своего директорства в 1977 году Мурин подписал приказ о преобразовании моей лаборатории в отдел. Это дало мне не только большую самостоятельность, к чему я стремился, но и избавило от угнетающих конфликтов с начальником отдела, внутри которого была моя лаборатория. Этот начальник был совсем не плохим человеком, просто мы были фундаментально разные. Наше существование в одной берлоге для меня добром бы не кончилось.
Вся процедура подготовки общественного мнения и приказа о выделении лаборатории в самостоятельный отдел, проведенная в тайне от моего непосредственного начальника, была достаточно нервным и азартным приключением с далеко неочевидным результатом. Во-первых, мог вызвать возражения сам факт попытки организации в институте двух антенных отделов. Надо было найти доводы для создания таких структур, которые не сводились бы только к плохим личным взаимоотношениям. И такие убедительные доводы (правда, сейчас уже не помню какие) были найдены.
Во-вторых, надо было получить согласие не только администрации, но и партийных структур. Это притом, что я был беспартийным, а мой начальник отдела – членом парткома. Он мог запросто блокировать проект приказа, узнай о нем. Низкий поклон и благодарность Гене Сейну – секретарю партгруппы отдела, который без колебаний завизировал приказ. Его виза была фактически решающей; после нее свою визу поставил и тогдашний секретарь парткома РТИ – Талакин.
А Гена Сейн сейчас работает в «Вымпелкоме».
…Я собрал все нужные, а еще больше – ненужные визы, от количества которых рябило в глазах, получил аудиенцию у Мурина и подписал у него судьбоносный для меня приказ примерно за час до того, как о нем узнал мой, теперь уже бывший, начальник. Он пытался блокировать выпуск приказа, но было уже поздно.
…Сорвись тогда превращение моей лаборатории в отдел, не получись этого часа, как сложилась бы судьба? Остался бы я в РТИ, был бы «Вымпелком»? Кто знает…
Кстати, через много-много лет всего 10–15 минут отделили момент физического получения представителем «Вымпелкома» одной судьбоносной лицензии от момента, когда поступил приказ Нового Большого Чиновника (разумеется – питерца) о запрете выдачи этой лицензии. Если бы не этот 10–15-минутный интервал, «Вымпелкома» не было бы. По крайней мере, в существующем виде. Подробности, может быть, когда-нибудь расскажет Валерий Фронтов. Или я. Но не сейчас.
Такие вот дела… Не думай о минутах свысока… Все надо умудряться делать вовремя.

А на этих фото следующий после Мурина директор РТИ – Виктор Слока. Горнолыжная база Чимбулак. Это над Медео. Начало 80-х годов. Смотались с нашей площадки № 8 Балхашского полигона, где строилась станция «Дон-2НП», на, как сейчас бы сказали, weekend.
Упомянув полигон, вспомнил между прочим, как за несколько лет до описываемых событий, когда полигонный вариант РЛС на площадке № 8 только начинал строиться, строительную площадку украшал многоочковый солдатский сортир с заботливым призывом над входом: «Воин, переложи пропуск в гимнастерку». Жалко, что нельзя было фотографировать.
Из Приозерска в Алма-Ату мы летели вместе с главкомом этого прибалхашского государства в государстве генералом К. в его личном самолете-салоне. По моему, это был АН-24. Хвостовая часть самолета предназначалась для размещения «Волги», а остальная – представляла собой собственно салон, в креслах которого за столом разместилось высокое начальство – генерал К. и Слока, а чуть сзади на диванчике – ординарец генерала майор-казах и ваш покорный слуга. Генерал К. летел на заседание казахского ЦК, членом которого он, разумеется, был, а затем в Москву со своим годовым отчетным докладом на военном совете. Этого военного совета он, похоже, побаивался, весь полет подзубривал свой доклад по бумагам, которые ему подтаскивал ординарец и жаловался Слоке на тяготы генеральской жизни, «о которых вы, ученые, и представления не имеете. Вот, к примеру, в прошлом году, прилетаю на военный совет. С утра сижу в приемной. Время от времени в зал совета вызывают из приемной то одного, то другого генерала. Я сижу час, два, три… Наконец не выдерживаю, подхожу к дежурному генералу, и тихо так спрашиваю: «Не знаете ли, когда меня слушать будут?» А он в ответ громко так, на всю приемную: «Тебя слушать? Тоже мне, соловей нашелся… Тебя сюда е…ть вызвали, а не слушать. Сиди и жди». Слока сочувственно, с пониманием таких тягот жизни, поддерживал разговор…
Не могу не показать еще один снимок. Это уже Чегет. Там мы отмечали в 1988 году дождь наград. Отмечали хорошо. Виктор Иванцев (крайний слева, в красном) стал в этот год Героем Соцтруда, Виктор Слока (в центре) – лауреатом Гос. премии, Валентин Лосев (с фотоаппаратом) – лауреатом Ленинской премии. Слева от Слоки – его правая рука Виктор Стручев. Крайний справа – Феликс Айзин. Как и Стручев, наградой отмечен не был. Зато сейчас в «Вымпелкоме».

Иванцов и Лосев получили свои награды за создание РЛС «Дарьял» – той самой «Габолинской РЛС», о которой в последние годы много говорят в СМИ. Иванцов – главный конструктор РЛС, а Лосев – его заместитель и разработчик передающей системы.