15 октября 1992 года – приказ Минсвязи (№ 376), реализующий гениальное изобретение министра В.Б. Булгака о так называемом «региональном стандарте». Не отменяя ранее принятых решений о том, что в России используются только два «федеральных» стандарта сотовой связи NMT и GSM, приказ разрешает и еще один «региональный» стандарт AMPS. Его отличие от федеральных – подключение к телефонным сетям общего пользования на местном уровне. Для Москвы это означает необходимость использования только прямых московских номеров, что вскоре стало безусловным преимуществом нашей сети. Второе отличие – выдача лицензии осуществляется на регион и по рекомендации региональных властей.
Юрий Михайлович Лужков, не без советов МГКНТ (В.П. Евтушенкова), принимает вскоре правильное решение.
)
Это письмо – совсем не завершение борьбы за лицензию. Дело в том, что почти одновременно с письмом Лужкова Минсвязи получает аналогичное письмо губернатора Московской области Тяжлова с просьбой выдать лицензию областной администрации связи – ГПСИ. (Уже и забыл, как расшифровывается эта абракадабра; да это и не важно.) Двигателем планируемого областного бизнеса была компания «Милликом», которая контролировала только что созданную областную операторскую компанию «Региональные сотовые сети» (РСС). Ее учредителями, кроме ГПСИ и «Милликома» был еще почему-то Институт микрохирургии глаза Федорова. Этот институт и «Милликом» ранее уже выступили учредителями сотовой компании МСС.
Выдавать отдельные лицензии на Москву и область Минсвязи отказалось, предложив нам («Вымпелкому» и ГПСИ) создать единую операторскую компанию. Резон в такой позиции был: границы Москвы и области пролегали не только по кольцевой автодороге, но и вокруг таких мест, как аэропорты Шереметьево, Внуково, город Зеленоград и другие. При этом Минсвязи опасалось, что размежевание в радиоэфире по столь причудливым границам будет связано с непрерывным конфликтом.
Ставится условие: или создавайте совместное предприятие, на которое получите единую лицензию на Москву и область, или вообще ничего не получите. Опасение того, что конфликтность объединения столь разных компаний может оказаться серьезнее чисто технических конфликтов согласования частотных планов, во внимание не принимается. Мы вынуждены согласиться и подписываем «Предварительное соглашение о создании совместного предприятия», после чего мгновенно получаем уникальную лицензию на Москву и область на два (!) юридических лица – ГПСИ и «Вымпелком».
)
Указанные в лицензии телефон и телекс «Вымпелкома» – это телефон и телекс бывшего парткома РТИ.
Одна лицензия на два юридических лица может легко превратиться в мемориальную доску на братской могиле. К этому и шло.
)
Одновременно Фабела напоминает о наших обязательствах сосредоточить операторскую деятельность в контролируемой им фирме «Евронет».
Совет директоров «Евронета» легко принимает соответствующие решения, однако передать права операторской деятельности от «Вымпелкома» «Евронету» невозможно юридически, по крайней мере, до тех пор, пока мы завязаны на область совместной лицензией.
Короче – мрак. Смутное время. Деятельность почти прекратилась. Если в Москве она в эфире хоть как-то проявлена, то в области вообще ничего нет и ничего не делается. Условия лицензии не выполняются. «Вымпелком» не имеет ни аппаратуры для развития сети, ни денег.
Описать все события последующих нескольких лет – эти бесконечные встречи и протоколы о намерениях, поиски компромиссов, поиски денег – я не берусь. Для этого надо обладать талантом Шекспира. А лучше – Эдварда Радзинского.
Ограничусь лишь несколькими эпизодами.
В 1993 году, когда мы были еще повязаны с областью и «Милликомом» общей лицензией, Фабела все же решается заключить с «Вымпелкомом» договор о продолжении кредитной поставки аппаратуры Plexsys и декларирует желание стать его акционером. (Все же Фабела молодец!) На этой знакомой нам аппаратуре «Вымпелком» начинает строить уже более или менее серьезную сеть. По тем временам.
В кафе «Тайга» отеля «Аэростар» раз в неделю проводим рабочие завтраки «единой команды двух компаний – «Вымпелкома» и «Евронета», как было сказано в одном из наших протоколов. Платит за них, разумеется, Оги – «Евронет». У нас денег на такое кафе нет, а «Евронет» начинает торговать телефонами (по которым звонить пока нельзя), с обязательствами в сентябре уже представлять услуги связи. Все это не слишком законно, но сперва на это не обращали внимания.
К каждому такому завтраку выпускается боевой листок – «Командный дух».
С левой стороны на этих листовках изображен градусник, красная ртуть которого показывает состояние дел по монтажу системы, а сверху изображены падающие доллары, которые начнут сыпаться на нас после окончания монтажа последней, шестой, базовой станции. Это возбуждало.
14 августа 1993 года, на одном из таких завтраков, принята торговая марка Bee Line (с пчелкой).
22 сентября 1993 года – публичная презентация сети Bee Line и прием в здании Торгово-промышленной палаты. На Ильинке – первая растяжка Bee Line.
Во время приема проводится конкурс тостов. Победил стихотворный тост хорошего человека Льва Глинкина – заместителя директора РТИ по науке.
Ко времени этой презентации компания МСС уже продавала в Москве телефоны своей сети NMT-450. Как я уже говорил, они были размером с небольшой чемодан и стоили $5000. Такие же цены установили тогда и мы.
…А 16 августа 1994 года у нас украли базовую станцию. Базовая станция – это такой шкафчик, набитый радиоаппаратурой. Одному не поднять. Украли вместе с аккумуляторами и антенной. Ночью. Событие имело прессу, но я помещаю пару документов, которые в газеты не попали, хотя один из них называется пресс-релиз.
Ответ «Милликома» не заставил себя ждать:
Вероника пишет правду. Кража станции произошла по инициативе директора РСС, без ведома «Милликома». Тогда внутри компании «Милликом», среди учредителей РСС и, следовательно, внутри компании стали нарастать кризисные явления. Еще до этого эпизода несколько ведущих сотрудников РСС перешли работать в «Вымпелком». Вскоре компания РСС распалась.
Ее день рождения.
Вообще-то этот знак сперва назывался не «торговой маркой», а «эмблемой компании». Он был придуман Васильевым, директором небольшой дизайнерской фирмы, которой мы заказали разработку фирменного стиля – бланков нашей компании, визиток и т.п. (Стыдно сказать, но не только название этой дизайнерской фирмы, но и имя-отчество Васильева я не могу вспомнить.)
Визитки были новинкой. Заиметь собственную – это было, как сказали бы сейчас, круто. Да и понятие «торговая марка» было тогда новым в России. Думаю, что наша компания оказалась одной из первых, если не первой, начавшая выводить на рынок свои услуги с использованием торговой марки. Это все благотворное влияние Оги. Сейчас (2008 год) стоимость этой марки – миллиарды долларов.
В англоязычном мире «bee line» – линия пчелы, но также означает и прямую линию, самый короткий путь к цели. Выбор понятного иностранцам словосочетания в торговой марке диктовался предположением, что основными потребителями наших телефонов будут посольства и представители зарубежных фирм. Так оно вскоре и оказалось. Но затем наши продавцы заметили, что среди покупателей телефонов начинает доминировать отечественный потребитель…
Ну, это я в своем рассказе забежал немного вперед.
…А лицензия у нас по-прежнему одна на двоих с областью…
Обратите внимание на эмблему на бланке компании. Хотя у нас уже год существует изображение торговой марки, выполненное профессионалами, мы продолжаем временами использовать бланки со старой эмблемой, которую когда-то за несколько минут нарисовал Виктор Манешин. Он, как и Гольдин, написавший этот пресс-релиз (никакой пресс-службы у нас тогда еще не существовало), – один из первых сотрудников РТИ, перешедших работать в «Вымпелком».
А для «Вымпелкома» в конечном итоге все сложилось более или менее удачно: он стал обладателем лицензии на Москву и область, запустил сеть и даже добился лидерства на молодом сотовом рынке Москвы. Заметно изменился и состав акционеров. И, что не менее важно, все участники событий более или менее счастливы. (Может быть, кроме «Милликома».) Каждый получил то, к чему стремился. А у меня со всеми названными и неназванными участниками тех событий остались либо дружеские, либо доброжелательно-нейтральные отношения. В том числе и с сотрудниками московского офиса «Милликома».
